Танго одноглазых мужчин.

Я говорил, что мы купили билеты в Краснодар?
А мы купили! И вместо того, чтобы собирать вещи или спать-высыпаться перед работой, я обезумел и написал нелепый ван-шот. Для всех в 8 серии был матч, а для нас - трагедия однополой любви

Мысли Сергея Петровича в данной композиции

Прослушать или скачать Торба на круче Личная жизнь бесплатно на Простоплеер

Бардак в моей головеШайба пролетает длинным росчерком перед глазами. Хилый удар, Костров не прикладывает и пятой части своей истинной силы. 100-120 км/ч встречаются с ловушкой вратаря “Львов”. Поймано и проиграно.
Макеев помещает мысль о слабом броске в дальний угол памяти и снова застывает в напряжении, включаясь в игру. Он весь, душой и каждой клеткой тела - там. На льду, вместе с ребятами. В голове постоянно вертятся идеи, подсказки. Заорать, выпрыгнуть на лед и все исправить. Но ты, Сережа, больше ничего не сделаешь там, на первой линии фронта.
На самом деле, давно не переживает. Что угодно думать, перематывать в голове, как кассетную пленку, лишь бы врубаться в матч, в хоккей на все сто процентов, как нужно от хорошего тренера. Не отличного, но хотя бы хорошего. Сергей Петрович ругает себя последними словами, потому что не получается.
Саша подъезжает к бортику на смену и ничто не может заставить Макеева смотреть на чертов лед, а не на одного игрока. Костров потирает шею, усаживается на лавку и улыбается Антипову. И на кой хрен он улыбается Антипову, если последний даже не смотрит в его сторону?
Зато Сергей Петрович не против получить от того же ВазГена по лицу, чтобы очнуться, охладить себе голову и уделить, наконец, хоть какое-то внимание игре. “Медведи” запальчиво навязывают борьбу сопернику, Антипов подрывается идти крушить кому-нибудь тактику нападения и лицо заодно. Саша оборачивается наверх, заглядывает в глаза тренеру. Все, напрочь, вышибло.
Макеев запрокидывает голову и бесцельно смотрит на табло счета, переводит дыхание. “Ну это еще по-божески”, - разве кто-то сомневался в непременной многоречивости Кисляка. Лучше бы ногами так быстро перебирал. Никакой злости на них – это абсолютный закон, Сергей Петрович запрещает себе даже думать о возможной злости на пацанов. Только на себя, по привычке копается внутри, сомневаясь в тренерском таланте.
Сомневаясь вообще во всем, когда спускается по лестнице и застревает с остальной командой, потому что Саша Костров наладился говорить с девушкой на тесном пятаке.
“Сдал ты свои позиции, Макеев. Как в танце, прошли твою среднюю линию и, видишь, прямо из-за ворот. На добивание. Ты никого не оставил в защите, Макеев.”
Окончание матча проходит для Сергея Петровича как в тумане. Обида бьет по вискам, под дых, по больному колену. И злость на себя, жгучая ненасытная злость, что не смог по-настоящему поддержать и зарядить мальчишек, потому что сам об одном думал.
“- А, это ты? Давай возле моего подъезда”, - так условились с самого начала, чтобы не вызывать подозрений. На “ты”, потому что Саше никто из тех, к кому только на “вы” и взгляд не поднимать, звонить не может. Тем более, не тренер. Да и мама у него нервная.
Выбегает без шапки и шарфа, в яркой красной куртке и такими же красными щеками. Хочется сгрести в охапку, долго обнимать и молчать. Костров никогда не затевает разговор первым, просто стоит очень близко и наблюдает. Может что-нибудь откомментировать, если это нужно, но в основном поступает только так: тихо, со спины, создает ощущение поддержки, уверенности. Острой необходимости кому-то здесь и сейчас.
- Пойдем, Саш, я тебя чем-нибудь угощу.
- Пойдемте, Сергей Петрович.
Потом обязательно будет громкое обсуждение матча, трудновыразимое, но яркое сомнение тренера в себе и неуклюжее переубеждение от мальчишки, размытые планы, схемы следующей тренировки, “Я в тебя верю” и “Ты нужен мне в первой пятерке как центровой, Саша”, горячий чай, скомканное прощанье.
Тень девушки маячит за дверью, закрытой на три замка. Саша будто бы оборачивается на стук, а Сергей Петрович хочет закрыть уши ему и себе, лишь бы реальная жизнь не разметала их по разные стороны холодного льда.